Когда мы приехали к Тане за нашей птахой, был уже вечер. Таня вынесла ее на своей руке. Увидев нас, птица сразу сильно занервничала и громко зарычала.
- Тань, а что она так рычит? Она же ручная, вроде.
- Это совершенно нормальное поведение для попугая. Даже самые ручные попугаи боятся всех незнакомых людей, животных и предметов. Так что тот факт, что она заходит на плечо совершенно не означает то, что она ручная. Теперь вы должны будете с ней заниматься, как ты это делала с Цезарем. Со временем птица к вам привыкнет и не будет уже так бурно реагировать. Хотя, рычание у жако обычно уходит в самую последнюю очередь. Давайте ее теперь поближе познакомим с будущим хозяином.
Таня подходит к моему отцу и проводит ему «инструктаж» по правильному общению с птицей. Папа смущается. Все его движения очень неловкие и неумелые (прям как я раньше). Таня терпеливо его поправляет, показывает как надо «подавать» птице руку, чтобы она на нее пошла, как заводить ее на плечо. Короче, у меня сразу же возникает чувство «дежавю». Я тихо стою в сторонке, чтобы не мешать процессу. Птица рычит и, время от времени, пытается куда-нибудь слететь. Вот она слетает на клетку, в которой сидит огромный роскошный ара. Таня наперерез несется к клетке, чтобы снять ее оттуда.
- Куда же тебя понесло то, глупышка! Там у меня, можно сказать, хищник сидит. Оттяпает лапу, не успеешь клювом щелкнуть.
Занятия окончены. Мы собираемся в путь. Таня сажает птицу в нашу переноску, которую мы предварительно купили и переделали под птицу. Я заботливо укутываю ее со всех сторон огромным пляжным полотенцем, чтобы не дай Бог не простудить, и мы выдвигаемся.
Всю дорогу наша «серая шейка» вела себя очень настороженно и тихо. Только когда я приближалась к переноске ближе, чем следовало, она начинала истошно вопить.
Приехали мы домой уже глубокой ночью. Осторожно пересадили попугая в клетку, которую отец еще до приезда птицы собрал и подготовил в ней все необходимое, и накрыли клетку покрывалом.
На следующее утро мама рассказала мне, что наша красотка всю оставшуюся ночь мешала им спать, потому что грызла свою зерновую смесь. «Хороший знак!» – подумала я: «Значит, птица относительно хорошо перенесла дорогу». Таня сказала мне перед отъездом, что птица может первое время полностью отказываться от еды из-за перенесенного стресса. В нашем случае этого не произошло. Уже теперь, зная свою птицу вдоль и поперек, я могу сказать, что она у нас руководствуется правилом «Война войной, а обед по расписанию!» Какие бы события в ее жизни не происходили, она всегда четко после их окончания торопится к своим кормушкам, чтобы «перебить стресс». Она может есть в дороге, на приеме у ветврача (ожидая своей очереди), в ванной (когда сохнет после душа)… Короче, Таня была полностью права! Судя по прочитанным на форумах историям, смело могу сказать, что жако у нас совершенно «особенная». Я всегда удивляюсь, как в такой маленькой птахе может вместиться столько мужества и отваги! В общем, как сказал один киногерой из «Кавказской пленницы»: «Одна маленькая, но очень гордая птичка…»
Два дня прошли спокойно. Мы старались лишний раз не беспокоить нашу серую птаху. Все общение с ней сводилось к замене еды и воды в ее кормушках. Мы все делали вид, что ничего в нашем доме не изменилось. Птица потихоньку адаптировалась, она уже начала кушать не только ночью, но и в течение дня, когда одна оставалась в комнате. Она внимательно прислушивалась к утренним и вечерним вокализациям Цезаря, но сама молчала как партизан. Всякий раз, как кто-то из нас приближался к ее клетке, она забивалась в ее дальний угол, раздувалась, как мыльный пузырь, рычала и щелкала на нас клювом.
И вот, настал тот момент, когда надо начинать заниматься с птицей. Родители уехали на сад, а я решила первый раз завести ее на плечо, чтобы облегчить задачу своему отцу (так как у меня уже был небольшой опыт, в отличие от него). Я подошла к клетке и открыла ее. Птица забилась в истерике, она надрывно зарычала и в буквальном смысле камнем свалилась на дно клетки. Я даже испугалась! А вдруг она себе что-нибудь расшибет. Уже не помню деталей, но, в конце концов, она оказалась у меня на плече. Я вышла с ней в зал, чтобы она не смогла слететь на клетку и начала медленно ходить по комнате, одновременно разговаривая с птицей тихим и успокаивающим голосом. Жако ревела мне в ухо, словно Иерихонская труба! Так и думала, что оглохну на это ухо.
«Ничего себе, ручная!» – думала я: «Интересно тогда какие они дикие. Как вообще народ с ними «договаривается»? Это ж какое надо иметь терпение. Надо было беруши купить».
После небольшой прогулки я вернула птицу в клетку. С того самого дня я попала в ее «черный список». Она решила, что со мной надо держать ухо востро. И единственная угроза ее безопасности и покою исходит исключительно от меня. А я в свою очередь решила, что «с этой стороны берега» мне не придется рассчитывать на нежное отношение. Так что мы обе поняли, что любовь и дружба между нами мало вероятна, если не сказать не возможна в принципе. Но это обстоятельство меня мало расстраивало. Птица изначально была предназначена для отца, а в мои задачи входило ее «подготовить». Я была рада, что Скарлет (как у нее появилось имя, я уже писала) идет к отцу с гораздо большим желанием, чем ко мне. Игра «злой полицейский – добрый полицейский» удалась. Я стала для Скарлет воплощением зла, а мой отец эдаким добрым рыцарем-избавителем.